В декабре, три года назад, ушел из жизни Валентин Гафт, за восемнадцать лет до этого похоронивший свою единственную дочь Ольгу Елисееву (1973-2002). Ольга покончила с собой.
Позже Гафт будет винить в ее смерти себя, до самого последнего своего дня, но сначала его злость обрушились на бывшую жену, маму Ольги:
«Уверен, во всем виновата бывшая жена. Мы часто встречались с Оленькой, и она мне жаловалась, что мать ей покоя не дает. Вот и затравила».
Это всегда больно и несправедливо, когда родителям приходится хоронить своих детей. Но это жизнь. И артисты – такие же люди, как и мы, и трагедии повседневности у них тоже аналогичные. И мама Ольги, действительно, была женщиной с претензией и поломала психику и мужу, и дочери.
Инна Елисеева – амбициозная девочка из номенклатурной семьи – к моменту встречи с Гафтом пребывала в браке с модным драматургом Эдвардом Радзинским.
Характер у нее был, что называется, «палец в рот не клади». Кстати, дурной характер почти всегда появляется не просто так, а является продромом к психиатрическим заболеваниям той или иной степени тяжести.
Не совсем понятно, с чего вдруг Инна заинтересовалась не слишком удачливым актером. Гафт к 1975 году был типичным актером-неудачником, сменил кучу театров, не в силах найти свой. Будем считать, что влюбилась.
Гафт брак не планировал, однако, Инна оказалась цепкой. Она быстро развелась с Радзинским и, нагрянув в театр к Гафту, заявила о своей беременности, сопровождая новость угрозой покончить с собой, если ее не поведут в ЗАГС.
В ряде источников Инну представляют балериной, оставившей карьеру после рождения дочери, но никто не скажет — где именно и какие партии танцевала она. Зато скажет Гафт:
«В прессе писали, что я был женат на балерине. На самом деле это не так. Моя супруга нигде не работала. Она лишь была неплохим водителем собственного авто».
При этом амбиции у дамы зашкаливали. И снова обратимся к психиатрии: склонность к скандалам и вечное недовольство всем и вся, это может быть и маниакальная депрессия, и ПРЛ (а с таким человеком вообще невозможно жить, пограничники способны жизнь даже самого спокойного человека превратить в ад).
Семью постоянно сотрясали скандалы, главным образом из-за низких заработков актера. В травле жена объединилась с родителями:
«Однажды мы обедали у них. Я попросил положить мне еще цыпленка, на что они ответили: «Когда у вас появятся нормальные заработки, тогда и получите дополнительную порцию». Больше я к ним не приходил». (с)
Дочка Оля родилась в 1973, а разошлись ее родители в начале 1980-ых. Оля осталась с матерью в двухкомнатной квартире дома на Кутузовском проспекте, который составлял единый жилой комплекс с гостиницей «Украина».
В разное время в доме том обитали Евгений Евтушенко, Михаил Пуговкин. Инна категорически запрещала дочери общаться с отцом. Зная, как тот любит ребенка, она решила таким образом причинить ему боль.
Мать пристроила девочку в школу при Большом театре. Девушка была хорошенькая, трудолюбивая (оно и понятно, заниматься балетом сможет только человек волевой и в некотором смысле трудоголик).
Однако жизнь с матерью подкосила психическое здоровье Ольги. Постоянные тычки, что, мол, ты никто и звать тебя никак, слезы а через полчаса веселый смех, попрекания отцом – и так годами, десятилетиями.
Снова дадим слово Гафту: «Формально Оля была психически больным человеком. Ее мать позаботилась об этом нынешней весной.
Я как раз был на гастролях и накануне возвращения узнал, что Инна при помощи соседей скрутила Олю и сдала психиатрам. В «Кащенко» Оля провела месяц.
Я хотел вытащить ее оттуда, но врачи мне отсоветовали. Сказали, что если она вернется к матери, то может произойти трагедия. Теперь я думаю, что надо было никого не слушать и вытаскивать Олю.
Следовало забрать ее к себе. Психотропные средства, которыми Олю пичкали, принесли только вред. Ее разум оказался надорванным, и это привело к трагедии».
Между тем, Инна Елисеева старела и ее характер становился все более невыносимым. Она панически боялась старости: сделала неудачную пластику, всем стала врать про свой возраст.
В последние годы ее догнала онкология. Обычный человек при такой беде становится добрее к близким, убирая амбиции, Инна же наоборот принялась третировать дочь с утроенной энергией.
От себя она ее не отпускала. Отец подарил Ольге двухкомнатную квартиру в Москве, однако мама сказала, что ее надо сдавать в аренду, мол, денег итак нет.
Почему Ольга пошла на поводу у матери, ведь надо было собрать вещи и съехать?… Сейчас уже этого не узнать. Скорее всего, Ольга находилась в полной психологической зависимости от манипулятивной престарелой матери.
Не будем снимать ответственность и с отца. Мог он силой выдернуть дочь из губительной обстановки? Мог. Почему не сделал этого? Работал, очень много работал и снимался. Купил дочери квартиру, однако это не помогло.
В последние дни Ольга пыталась зацепиться хотя бы за чувства к дирижеру, который был старше на 34 года. Именно к нему обращено последнее письмо молодой женщины.
Очень интересно ее последнее письмо, которое Ольна написала перед уходом. С одной стороны она чувствует присутствие Бога: «Человек может без пищи, без воды, но без Бога не может. Бог есть любовь.
Всякое дыхание должно прославлять его». С другой, решается на страшный богопротивный шаг. О матери, кстати, в письме ни слова. Основной посыл: «Я измучаю всех окружающих, если останусь жить. Никто не поймет, как мучаюсь и я сама».
В понедельник, 24 августа 2002 года, вернувшаяся с дачи мать не могла открыть дверь. Изначально Ольга пыталась уйти из жизни в комнате, но светильник, к которому она прикрепила веревку, рухнул. Это обстоятельство, кстати, вызвало негодование мамаши.
По словам соседа: «Я пришел посочувствовать Инне по поводу смерти дочери. Она первым делом схватила за рукав и потащила в комнату со словами: «Посмотри, что эта дрянь натворила!» — начала тыкать пальцем в люстру.
А на ней бронзовые вензеля погнутые — видимо, Оля сначала хотела повеситься на люстре и веревкой повредила украшения. Инна и говорит: «Теперь придется реставратора вызывать!»
Хоронить дочь мать не пришла. Гафт поставил условие, чтобы ее не было. Инна Елисеева ушла через год после Оли. Отец спустя 18 лет. Похоронены они в одной нише колумбария.
