Она стоит в подвенечном платье, в фате. Это было странное и страшное зрелище. У нее заметно тряслась голова в кадре… Не помогал ни тщательно выверенный свет, ни особые ракурсы…
Так, не стесняясь в выражениях, описал в своей книге последнюю роль Любови Орловой биограф Дмитрий Щеглов.
Орлову часто сравнивали с Марлен Дитрих. И у них действительно была одна общая черта — обе актрисы страшно боялась стареть. Они находились в состоянии войны со временем. Диеты и санатории, омолаживающие процедуры и пластические операции.
Правда, в 70 лет Дитрих уже не снималась в кино, но активно выступала как певица. А вот Орлова, к сожалению, не смогла остановиться вовремя и стала посмешищем, когда в 70 с лишним лет сыграла молодую невесту.
Но на пике популярности актрисе не было равных в советском кино. У нее было тысячи подражательниц по всему Союзу. Психиатры даже придумали специальный термин «синдром Орловой» — настолько сильно было желание советских женщин выглядеть, как Любовь Петровна.
Что уж говорить о мужчинах. Они сходили по ней с ума. Причем, актриса до поры до времени весьма избирательно привечала кавалеров — только богатые и перспективные.
Но это до тех пор, пока она не вышла замуж за главного режиссера своей жизни Григория Александрова, для которого стала единственной музой. Он снимал Орлову во всех своих фильмах.
А Орлова в ответ трепетно поддерживала идеальный быт, отваживала гостей (очень не любила посторонних в доме) и всегда превосходно выглядела.
С тех пор, как в ее жизни появился Александров, актриса приобрела идеальную репутацию — о ней не ходило ни одной неприличной сплетни. Потому что других мужчин больше в ее жизни не было.
За «Веселыми ребятами» вышли «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь». И всюду Орлова блистала. Она была идеальным воплощением советской кинодивы.
Но мало кто из советских зрителей догадывался, что Орлову Александров лепил по образу и подобию другой мировой звезды — Марлен Дитрих. Режиссер неоднократно видел ее, когда ездил за границу. Марлен казалась ему воплощением идеальной актрисы, как внешне, так и стилем игры.
Правы те, кто видит много общего между Любовь Орловой и Марлен Дитрих. Особенно это заметно в фильме «Цирк». Александров практически скопировал сцену с Дитрих и перенес ее в «Цирк».
Инициалы Марлен Дитрих МД идентичны инициалам американки Марион Диксон – героини кинофильма «Цирк».
Именно западными образцами всегда восхищался Александров, на них он ориентировался, среди западных деятелей искусства имел множество друзей…
И Орлова, одетая по заграничной моде, с кукольными локонами, выщипанными в ниточку бровями и ослепительной улыбкой этому голливудскому образцу соответствовала прекрасно.
Добавим сюда же ее увлечение пластикой — это была великолепно «сделанная» актриса, с очень продуманным имиджем. Как, впрочем, и Дитрих. И все же Марлен Дитрих вызывала у Любовь Петровны стойкую неприязнь.
Историк кино, критик, сценарист Марк Кушнеров писал, что это была житейская, чисто женская неприязнь Любови Петровны к Марлен Дитрих. Тут не было серьезной творческой ревности.
Им нечего было делить на экране. Тут было именно ревнивое неприятие личности, явления в женском обличии.
М. Кушнеров: «Эта странная на первый взгляд реакция была по-своему правомерной. Любовь Петровна чутко улавливала в Марлен Дитрих особую форму, особую, недоступную ей, пробу женского мироощущения, в чем-то унижающую ее как образцовую советскую женщину.
Органично-дерзкое, но нимало не распущенное свободомыслие, эту непринужденную, невымученную самостийность, смелую и мудрую власть над мужчинами (лучшими из лучших!), гражданскую проницательность и принципиальность, спокойное,
безнервозное одоление времени (что для Орловой с годами становилось все более болезненной проблемой), свободное знание двух европейских языков, кроме родного немецкого (Орлова могла лишь чуть-чуть объясняться по-французски)».
Я часто сталкивалась с мнением, мол, везде у этой Орловой один и тот же оскал до ушей и неестественный задор… А как актриса она ноль. Но Любовь Петровна ведь играла и в театре.
Многие критики, в том числе западные, сходились: на сцене она была совершенно другая, притягательная, сияющая, светлая, очень пластичная. А энергетику театральных подмостков не подделаешь!
А как хороша Орлова в «Весне»! Именно на этом фильме звезде и стоило бы остановиться. Чтобы навсегда запомниться зрителю ослепительной и неподражаемой. Потому что все, что было после — откровенно ужасно.
Собственно, после «Весны» у Любови Петровны было всего несколько фильмов. В «Мусоргском» и «Глинке» она еще невероятно хороша, но они и сняты, когда актриса была еще относительно молода и хороша собой.
А вот следующие две картины стали позором Советского кинематографа. Это «Русский сувенир» и «Скворец и Лира». В обоих фильмах Орлова уже выглядит жалкой.
А все из-за усиливающегося стремления актрисы во что бы то ни стало вернуть ушедшую молодость. Орловой казалось, что у нее это получается. А окружающие лишь потешались.
Элина Быстрицкая, которая также снялась в фильме «Русский сувенир», после отмечала: «Я никогда не забуду, как Любовь Орлова, которой тогда было под 60, играла девушку лет двадцати пяти. Это было тяжкое зрелище, и фильм справедливо провалился».
Сама Орлова о своей роли сказала: «Что ни кадр, то пустота… А у меня перепевы и перепевы самой себя… Словно я тем только и занимаюсь, что пытаюсь повторять когда-то найденные приёмы, но у меня уже ничего не получается».
О том, что она банально не подходит для роли — ни слова. Актриса попросту старалась не замечать того, что становилось очевидно всем: она старела.
Но делать это можно по-разному. Можно — с достоинством и красиво. Признавая свой возраст. Ведь для своих 60 с хвостиком Орлова выглядела прекрасно. Всем бы такими быть в 60!
Но Любови Петровне хотелось быть молодой. Она начала избегать зеркал, как одержимая умащивала себя кремами. Но наибольшего апогея противоречие между желаемым и реальным достигло во время съемок фильма «Скворец и Лира».
Дмитрий Щеглов, позже написавший биографическую книгу об Орловой , так рассказывает о создании киноленты: «Был эпизод в сцене с Петром Вельяминовым, где она стоит в подвенечном платье, в фате. Это было странное и страшное зрелище. У нее заметно тряслась голова в кадре…
Не помогал ни тщательно выверенный свет, ни особые ракурсы. Работа сводилась к постановкам «мизансцены ресниц». Настоящая тема картины — отчаянная борьба Орловой со временем».
Еще бы! Актрисе уже было за 70, а она играла 30-летнюю шпионку. К тому же отчаянно капризничала на площадке, вынуждая Александрова спешно менять сценарий под свои хотелки.
Например, Орлова подумала, что будет хорошо смотреться в кадре в вуали и черной шляпке, и Александров сделал ее вдовой. В итоге фильм лег на полку.
Почему — никто толком не знает. То ли цензура не сочла его идеологически правильным, то ли худсовет понял, что фильм не выдерживает никакой критики, то ли вмешались органы…
А одна из версий гласит: не дала картине ходу сама Орлова. Когда она посмотрела ее в студии, то горько расплакалась, поняв, какое жалкое зрелище представляют ее попытки скрыть истину.
Это была последняя роль Орловой в кино. Вскоре актрисы не стало. Когда почившую актрису готовили к прощанию, родственники привезли на «финальную примерку» целую кучу нарядов и тонну косметики. Чтобы в свой последний путь она ушла — как всегда любила — элегантной и ухоженной.
