Ее называли душой русского балета. В театре она прожила огромную жизнь, окруженная любовью коллег, учеников и, конечно, зрителей.
Но сама легендарная балерина считала себя очень закрытым человеком, поначалу томившемся в одиночестве, а потом сроднившимся с ним.
– Раньше в Петербурге ходили конки, — вспоминала Уланова. — На лошадей одевали шоры, чтобы ничто их не отвлекало. Вот в таких «шорах» я и проходила почти всю свою жизнь. Чтобы ничто не мешало работать, думать о своей профессии.
Самое комфортное для меня состояние – одиночество. Обычно я не подхожу ни к кому. Если подходят ко мне, начинают говорить о театре, тогда я испытываю ощущение, как от инъекций.
Она действительно была очень закрытым человеком, поначалу томившемся в одиночестве, а потом сроднившимся с ним.
Путь одиночки начался для нее рано. В голодном Петербурге родители, известные артисты балета, отдали 9-летнюю Галину в Петроградское театральное училище (ныне Академию русского балета имени А. Я. Вагановой).
Не ради блестящего будущего — чтобы слабенькая девочка хоть иногда могла больше покушать.
Галя плакала. Она не хотела танцевать, а хотела жить с мамой, папой и стать моряком, когда вырастет. Поначалу была надежда, что теперь все время матери будет отдано ей.
Но мама, замечательная танцовщица, преподававшая в том же училище, почти не замечала дочь. Ей казалось, что, если она будет делать Гале замечания, пусть даже критические, и как-то выделять дочь, ее обвинят в пристрастности.
И вскоре Галя перешла заниматься к другому педагогу, великой Агриппине Вагановой. Та в юной Гале особых талантов не увидела и долгое время в ее любимицах ходили совершенно другие балерины.
Но со временем суровая внутренняя дисциплина и глубокая духовная жизнь, которые неизменно отличали Галю, все же привлекли внимание преподавательницы.
В Галине Улановой была высшая духовность, которая неизменно проявлялась в танце. Она умела привнести жизнь в искусство.
Каждое ее мельчайшее движение, словно постепенно таяло, растворялось в воздухе… Каждый жест не обрывался внезапно, а продолжал медленное парение, постепенно перетекая в другой.
Это необычайное умение создавать вокруг себя особое, живое, дышащее пространство выделяло неприметную с виду Уланову среди прочих прославленных балерин.
Недаром англичане, узнав, что к ним на гастроли едет Уланова, поначалу насмехались: «Пожилая 46-летняя балерина в роли 14-летней Джульетты? Нонсенс!».
Но вскоре все зубоскалы умолкли. Сдержанные британцы не отпускали балерину со сцены больше часа, понимая, что им больше никогда не доведется увидеть это чудо.
Овации не умолкали. Королева, явившаяся на один из спектаклей русского балета, единственный раз покинула театр по-английски. Никто даже не заметил ее ухода – все чествовали великую русскую балерину. Но Уланова ко всему – и к любви зрителей тоже – относилась сдержанно.
«Мне кажется, что среди множества признаков талантливости есть и такой очень важный: умение слушать не хвалебные хоры, а трезвый, критический голос собственной совести и тех, кто требует развития артистической личности, совершенствования мастерства, — говорила великая балерина.
— Артист должен ориентироваться на того, кто умеет и может больше, чем он сам. Рядом с посредственностью даже малоинтересная индивидуальность выглядит талантом. Отсюда стремление серости окружать себя бесцветностью».
Уж кто-кто, а Уланова всегда была необычайно строга к себе. Эта строгость поневоле передавалась и другим. В присутствии Улановой прочим артистам стыдно было лениться и работать вполсилы.
Для нее не существовало рядовых репетиций – ни одну она не пропустила, даже когда падала с ног от усталости. До последних дней жизни она делала упражнения каждый день, по часу, неизменно весила 48 килограмм и всегда носила каблуки.
И все же в начале пути в ней отмечали излишнюю техничность, сухость и холодность, которые долгое время мешали ее дарованию раскрыться в полную силу.
Галина стеснялась партнеров и очень много времени ей нужно было, чтобы научиться просто без стеснения смотреть им в глаза на репетициях.
Свой многими воспетый «незабываемо-мечтательный улановский взгляд» она объясняла просто: «Я долго не могла привыкнуть, стеснялась, что надо перед полным залом что-то изображать, поэтому всегда — голова вниз, глаза — вниз…
Но потом научилась отключаться от публики. Поняв, что меня пугают тысячи следящих за мной глаз, мне посоветовали: смотри вдаль, поверх зала. Но глаза должны быть открыты!»
С большим трудом она приучила себя к этому ощущению: словно на сцене совершенно одна, и никого вокруг не существует. Вот так, с муками, рождалась новая звезда.
Сам Сталин был без ума от ее таланта и, по его настоянию, Улановой пришлось переехать из Петербурга в Москву, которую балерина никогда не любила.
Но здесь невозможно было спорить. Приказ сверху. Московская публика, впрочем, ее боготворила.
Но Улановой было словно все равно на восторги. Эта холодность, напрочь лишенная кокетливости, очень нравилась ее поклонникам. На Галину Сергеевну не обижались.
Журналисты, бравшие у нее интервью, всегда отмечали, что она необычайно суха и закрыта, не любит тратить слов попусту.
Об искусстве, балете говорит сдержанно, считая это бессмысленной тратой времени. Как можно описывать вдохновение? Что можно рассказать о чувствах? Ведь они только ее.
Своим ученицам Уланова повторяла: «Внутри вас есть волшебная шкатулка, куда вы вкладываете все впечатления, радости, тревоги, воспоминания… И чем щедрее вы ее наполните внутренним смыслом, не расплескивая, не растрачивая на окружающих, тем богаче и содержательнее будет ваш танец».
Для Улановой не существовало ничего другого, кроме балета. Когда-то мать сказала ей: «Танцовщице, чтобы оставаться на сцене, не следует иметь детей». И у нее их никогда не было.
Мужчины и одиночество
Внутренние проблемы, связанные с ранним расставанием с родителями, неизменно приводили к тому, что Уланова выбирала мужчин намного старше себя.
В 1938-м году балерина отдыхала на Селигере. Не изменяя привычке к уединению, по утрам она брала байдарку, ставила в нее патефон, и уплывала, прячась в зарослях камышей, дабы не привлекать к себе внимания.
И все же она привлекла внимание одного мужчины. Художник Николай Радлов был очарован грацией и изяществом Галины. Роман развивался стремительно. Галина, обычно замкнутая и холодная, влюбилась в Николая без памяти.
А вот Николай Эрнестович воспринимал эти отношения просто как курортный роман. Радлов был женат, к тому же на 22 года старше балерины.
Он просто оказался не готов к бурному проявлению чувств молодой любовницы. ничего не хотел менять в своей жизни, страсть в зрелом возрасте оказалась для Радлова в тягость.
Какое-то время он еще приезжал к Улановой. Каждую встречу Галина ждала, как великое счастье. А когда поняла, что беременная, первый раз в жизни задумалась о том, чтобы бросить карьеру ради семьи.
Но Радлов не сказал важных слов, а лишь написал холодное письмо, в котором попросил больше ему никогда не писать.
Художник Николай Эрнестович Радлов погиб от ранений во время войны. Эту новость Галина Уланова восприняла спокойно. Для нее он умер двумя годами раньше.
Концертмейстер Исаак Меликовский не был красив, более того, уже начал расплываться и лысеть. Но его забота и внимание притянули к нему юную одинокую растерянную Галю.
Возлюбленные съехались, стали жить вместе. А через год Галина забеременела. С этой новостью она пришла к матери, и та фактически принудила ее прервать беременность. Отношения с Меликовским этого удара не выдержали, и вскоре произошел разрыв.
Следом у Гали был еще один короткий роман, с дирижером Евгением Дубовским. Впрочем, он быстро разгорелся и так же быстро потух.
Единственным мужчиной, с которым Уланову связал брак, стал режиссер Юрий Завадский. Несмотря на то, что пара довольно быстро рассталась, они так официально и не развелись.
Завадский, как и прочие избранники, был намного старше Гали. Он очаровался ею сразу. Подарил после выступления огромный букет роз и карандашный набросок – скользящий силуэт Улановой. Балерина была польщена, но не более того.
Что удивительно, ведь Завадский всегда пользовался любовью у дам. Его постоянно окружали хорошенькие поклонницы. Со временем растаяла и Галина, впрочем, многие называли их брак странным.
С Завадским они жили в разных квартирах. Он — с мамой, а после — с домработницей. Она — у себя, одна. Завадский просто приходил вечерами к Галине в гости и часами сидел перед телевизором, или рисовал — хорошо заточенные простые карандаши были его слабостью. Так им обоим было комфортно.
Вскоре они перестали считать себя супругами, но так никогда и не развелись. Многие уверены, что Завадский до конца жизни боготворил Уланову.
Срывался к ней по первому звонку. Очень тщательно готовился к каждой встрече, придирчиво подбирая пиджак, галстук, туфли…
Она же и после смерти старого друга никогда не отказывалась принять участие в мероприятиях, связанных с его именем. Чувства прошли, дружба осталась.
Следующим избранником балерины стал актер Иван Берсенев. С Берсеневым ее связывала удивительная страсть и нежность. Он ушел к Улановой от жены-актрисы, с которой прожил 35 лет. Не смог бороться с сумасшедшими чувствами.
Берсенев был в годах, когда они познакомились – ему было за 60. Старше Галины на 21 год, но все еще невероятно красивый мужчина.
Они с Улановой прожили вместе всего два года. Мужчина внезапно скончался. На похоронах Уланова и его супруга стояли рядом, оплакивая ушедшего.
После был еще художник Вадим Рындин. Он много пил, и Уланова сознательно решила больше ни с кем не связывать свою жизнь.
Хотя нравилась многим. Элегантная, с прекрасным вкусом, очень аристократичная, она никогда не была душой компании, но всегда притягивала взгляды.
Прима завершила свою карьеру в 1960 году. Еще через два года она полностью прекратила сценическую деятельность и сосредоточилась на педагогике.
Когда балерина ушла со сцены, оглушительные овации в ее адрес сменились полной тишиной, а старые друзья и коллеги из мира балета постепенно пропали из её жизни. Несмотря на сильный характер, Галина Сергеевна тяжело переносила свое одиночество.
Но неожиданно в ее жизни случилась еще одна знаковая встреча… С журналисткой «Комсомольской правды» Татьяной Агафоновой.
Они съехались и долгое время жили вместе. Татьяна взяла на себя все бытовые хлопоты – Уланова, по общим воспоминаниям, была мало приспособлена к быту. В основном, приходила домой переночевать. Все остальное время отдавала театру.
Об Улановой и Агафоновой много, но не громко судачили еще при их жизни. А в 2014 году в издании «Знамя» были опубликованы мемуары российского искусствоведа и публициста Инги Каретниковой
«Портреты разного размера», где открыто писала, что балерина и журналистка были не просто подругами, они любили друг друга.
Хотя, учитывая то, что Татьяна была намного младше Галины Сергеевны и та всегда называла ее доченькой, вряд ли имела место хоть какая-то пошлость.
Своих детей у Галины Сергеевны не было, возможно, так, на старости лет, Уланова дала волю материнскому инстинкту.
Татьяна умерла раньше своей подруги. Она сгорела от рака. Эта смерть подкосила легенду русского балета. Уланова так и не оправилась от последней, потери. А вскоре и ее не стало. Легендарной балерине было 88.
